Сказ про Дона Гондона из Вашингтона, мэра Моршанска и про ожидание Счастья в городе Солнца.

Сказ про Дона Гондона из Вашингтона, мэра Моршанска и про ожидание Счастья в городе Солнца.

Солнце вставало над славным городом Моршанском. День этот не просто был летним, солнечным днем. День этот должен был войти в историю славного города знаменательной вехой – сегодня в городе ждали знатного и почетного гостя: Дона Гондона из Вашингтона. Человек этот был не прост – волшебник, маг, кудесник. Инвестор. Возможный.
А посему, славный град Моршанск волшебным же образом преобразился: за два дня до приезда, по пути спланированного следования гостя произошли следующие изменения, как то: фасады серых, обветшалых построек красились в яркие и позитивные краски (с наружного фасада), где не хватало краски – вывешивали полотняные баннеры, имитирующие фасад; в грязь и месиво дорог спешно вываливались самосвалы асфальто-бетонной смеси, разравнивались и трамбовались. Женщинам выдавалось обмундирование второго срока с городских складов, с возможностью привнести в нее элементы декора, соответственно безграничной женской фантазии. Гардероб моршанчанок пополнился удивительными и фантастическими нарядами, представляющими собой помесь милитари и французского ренессанса. Мужчинам было сделано строгое внушение хотя бы частично побриться, и опохмелиться только одним стаканом водки. Сапоги было приказано ободрать от битумно-навозной смеси, что было фактически невозможно сделать, из за многолетних наслоений. А по сему, 70% мужского населения вышли встречать высокого гостя в валенках.
Иван Иваныч, блистательный и величавый мэр Моршанска с раннего утра был на ногах. Взбадривая себя легкими дозами коньяка из металлической фляжки, он с зари носился по точкам следования гостя, проверяя, контролируя, распекая нерадивых. С ним так же моталась его верная тень – первый зам мэра Кобыщев. Не имея в доступности коньяка, Кобыщев подкреплялся водкой, а посему был угрюм и хмур. Хотя угрюмым и хмурым он был всегда, и без всякой водки. Ну да ладно.
И вот наконец этот момент настал: многообещающе заурчав, из за горизонта в Моршанск въехал Лэндровер Дона Гондона, и мягко затормозив остановился у парадного входа мэрии.
Гляди, Сеня, - шепнул мэр Кобыщеву, - а гондон то лох. С его то бабками да на ровере. Лошара, сделаем его в два притопа.
-Угу, - буркнул Кабыщев. Он скверной водки у него было отвратительное настроение. Хотя отвратительным оно у него было всегда, и без всякой водки. Ну да ладно.
И вот, задняя дверь отворилась, и оттуда вышел высокий гость. Хотя оказался он не таким уж и высоким, а скорее среднего роста, кругленький, в узких дымчатых очечкак и дымящейся сигарой во рту.
Бьютифул, вери гуд, велкоме! – выплеснув все свои познания в иностранных языках, мэр, шагнул ему навстречу и улыбаясь ослепительной золотопротезной улыбкой.
– Сенкс, - ответил Дон Гондона, слегка округлившимися глазами наблюдая как из за манжета мэра скатился к запястью золотой Брегетт.- О, я я. Но руку почему то не пожал, ограничиваясь вежливым кивком.
Мэр не теряя времени разразился потоком заранее вызубренной приветственной речи. Сбоку от него, мягко и ненавязчиво застрекотал толмач-переводчик, доводя до высокого гостя все блестящие обороты мэровского красноречия.
О, я я, - время от времени вставлял свои пять копеек Дон Гондона, внимательно озирая окрестности.
Внезапно, за его спиной раздался оглушительный треск. Полотняный баннер, не выдержав нагрузки лопнул и съехал, обнажая правый недоштукатуреный фасад мэрии. Дон Гондона стремительно обернулся, окинул взглядом фасад и посмотрел на мэра.
- Эта, не успели ремонт доделать, - пробормотал мэр, - смета, сроки…
- Угу, - буркнул в унисон ему Кобыщев. Ему мучительно захотелось выпить чайный стакан водки, ибо изжога окатила его вновь оглушительным спазмом. Впрочем, спазмы у него были всегда, и без всякой водки. Ну да ладно.
Гость снова бросил взгляд на фасад, на брегет мэра, и что то пробормотал себе под нос. Должно быть «о, я я».
Успешно справившись со смущением, мэр предложил гостю проследовать на сам объект возможного будущего инвестирования – Моршанскую лесопилку.
- Сеня, - по пути сквозь зубы шипел мэр Кобыщеву, - того пидора который баннер вешал, в 24 часа без компенсации к ебеням навоз возить.
- Угу. – согласно буркнул Кабыщев, зная что нужно делать с провинившимся и без всякого мэра. Ну да ладно.
Кортеж возглавляемый мэровским Лэндкрузером проследовал по улицам города. Дон Гондона с удивлением взирал на выстроившихся вдоль дороги моршанчан в странных одеяниях, машущих флажками, с портретами мэра в руках и почему то со старыми портретами членов полит бюро.
Наконец кортеж остановился у главного входа Моршанской лесопилки. Из ворот выскочили завтракавшие на тот момент охранники, застегиваясь и изо всех сил сжимая набитые гречневой кашей рты. Выстроившись по ранжиру они отдали воинский салют прибывшим.
- Орлы! – с гордостью показал на них мэр, - моя личная гвардия, герои как на подбор.
- О, я я – протянул свое Дон Гондона, осматривая молодцов.
- Головка от хуя, - ослепительно улыбаясь ему в лицо сказал мэр, и переводчику – это переводить не надо.
- Угу, - усмехнулся Кабыщев, отреагировав по необходимости на шутку мэра. Впрочем, он так реагировал всегда. И на шутки, и на прочие перлы своего начальника. Ну да ладно.
В цеху лесобиржы Дон Гондона подошел к пилораме. У пилорамы не жив ни мертв стоял местный бухгалтер, обладающим самым интеллектуальным лицом на предприятии, а посему должнущий изображать рабочего, в старом но чистом костюме с плеча Кобыщева.
Дон Гондона одобряюще улыбнулся ему, от чего бухгалтер вздрогнул, и неожиданно для себя выпалил фразу, неизвестно откуда сидевшую в его голове: - Мы живем хорошо, здоровье наше хорошее, приезжайте.
Вот? – оборачиваясь к мэру, задал вопрос Дон Гондона.
- Инжиниринг, – мучительно подбирая слова произнес улыбаясь мэр. – Ну эта, пилинг. И круговыми движениями рук изобразил процесс производства.
Оу, - уважительно произнес Дон Гандона.
- О, я я, - улыбаясь ответил мэр.
Внезапно, в цеху произошло какое то суетливое действо, и к мэру сквозь заслон охранников прорвалась бабка Семеновна, уборщица производственного зала. Мэр, собираясь начальственным взмахом руки удалить нарушительницу порядка вон, но заметив что Дон Гондона с интересом смотрит на нее, заставил себя улыбнуться, и со страшной улыбкой спросил ее:
- Что ты хочешь, почтенная женщина?
- Так ведь как жеж, батюшка, - затарахтела Семеновна, - жизни ж нет! Зарплату третий месяц не платят, как жить то? Поизносились все…
- Ну ты это, бабка, не ной. Денег нет, но вы держитесь, - все так же змеино улыбаясь ответил ей мэр, - пошла на хуй, старая курица.
Охранники наконец увели смутьянку, и мэр снова посмотрел на Дона Гандона, внимательно наблюдавшего за этой сценой.
- У бля, Сеня, - продолжая улыбаться Дону в лицо проговорил мэр, - хорошо что эта залупа очкастая по нашему не шпрехает. Как думаешь, даст денег?
- Угу, неопределенно буркнул Кабыщев. Он успел под шумок изрядно глотнуть водки, и ему уже было хорошо, и без всяких инвестиций. Ну да ладно.
Тем временем Дон Гандона осматривая лесопильный агрегат издал странный булькающий звук. Глаза его выкатились из орбит, почти соприкасаясь со стелами очков, когда он читал бирку станка: Путиловский заводъ. 1896годъ.
- Отличный, высоко точный станок, - сказал мэр тщательно выбрав место по чище и хлопнул его ладонью по станине. – Трофейный, - зачем то добавил он.
-Ооо, коллосаль! – изумленно пролепетал Дон Гондона.
«Миллиард!» - сладостно вспыхнула в голове мэра вожделенная цифра. Он блаженно зажмурился.
Кабыщев, наблюдая за мэром с неожиданным изумлением заметил, что мэр находиться в ярко выраженном состоянии полового возбуждения. Заметил это и Дон Гондона. Но от «о, яя» почему то воздержался.
- Сеня, - проговорил мэр придя в себя, - гадом буду – я этого хуепуталу на лярд вскрою.
Кабыщев почему то промолчал на этот раз. Хотя был согласен с шефом и без всякого угу. Ну да ладно.
Выйдя во двор лесопилки, Дон Гондона обратил внимание на рабочих, переносящих ограждение фабрики ближе к расположенному зданию медцентра и вопросительно взглянул на мэра.
- По старым архивным картам, - со счастливой улыбкой ответил ему мэр, - территория незаконно захваченная медиками раньше принадлежала лесопилке. Ну вот историческую справедливость восстанавливаем. Пустырь – да. Но зато пустырь наш. Мы там на твои денежки пидарские торговый центр запузырим.
- О, я я, - как обычно буркнул Дон Гондона, и направился к выходу.
- Я надеюсь что наша встреча прошла плодотворно, - опираясь на фанерный короб, которым была замаскирована навозная куча, произнес мэр, - прошу вас все внимательно взвесить, кинуть свои понты лоховские и отгрузить нам денег. Для дальнейшего взаимовыгодного сотрудничества.
- Слушай, а что это у тебя там у лесопилки хуй встал, - спросил его Дон Гондона, замшевой тряпочкой протирая очки.
- Дааа, - благодушно махнул рукой мэр, - что то за… Внезапно осекшись, он замолк и стал судорожно глотать воздух, внезапно пересохшим ртом.
- А, вы об этом, - мягко улыбнувшись ответил ему Дон Гандона, - я вообще то эмигрант, пол жизни прожил в Поволжье. А язык… Так у меня ни кто и не спрашивал, знаю я его или нет. Наблюдал, слушал.
-О, я я, - прохрипел мэр, стремительно синея.
Открыв дверь, Дон сел в машину.
Разъезжаясь ботинками по собачьему говну и мусору, показавшемуся из под съехавшей маскировочной сетки, которой был укрыт газон, к нему подошел Кабыщев.
- А инвестиции? – вопросительно выдавил он из себя.
- Инвестиции? Инвестиции брат, дело такое – сложное, - ответил ему Дон Гандона, - Денег нет, но вы держитесь там.
Кабыщев покачнулся. Сзади него раздался негромкий всхлюп. Мэр потеряв сознание, упал головой торчком в навоз.
Неожиданно окошко двери опустилась, и Дон Гондона со все той же благодушной улыбкой добавил: - Вам всего доброго, хорошего настроения и здоровья.
Негромко заурчав, машина обдав стоящего истуканом Кабыщева липкой жижей из под задних колес стремительно умчалась, унося Дона Гондона из Ослепительного города Солнца в стране Счастья в его загнивающий и вот вот готовый развалиться Вашингтон.
- Пиздец, - буркнул Кабыщев. Хотя то, что это пиздец, было ясно и без его реплик. И даже без всяких инвестиций. Не хотелось бы – ну да ладно.
Яркое, прекрасное и неугасимое светило катилось к закату. Озаряя своим мягким и чарующим светом город Солнца…